Шесть из сорокадевяти
Владимир Фельзенштейн
От Кошкоедова ушла жена и этот чудак, вместо того, чтобы возликовать, погрузился в депрессию. Одиночество, а возможно и депрессия обострили все его чувства. Ему казалось, что он, как царь Соломон, понимает язык животных, по крайней мере, котов орущих ночами на крыше он понимал очень хорошо. Часами он бесцельно бродил по городу, толкался в магазинах, заходил в фойе пустующих кинотеатров, задумчиво лицезрел горожан и вот теперь, оказавшись в привокзальном буфете, наблюдал, как два грузина в каракулевых кепках оживленно шептались за соседним столиком. Их носатые тени, словно встревоженные птицы, порхали по белой стене:
- Гоги, Гоги.
- А?
- Ты вспомнил год рождения Миклухо - Маклая?
Кошкоедов не разобрал ответ, но через минуту опять послышался тот же голос:
- Гоги, ты вспомнил, наконец, год рождения этого почтенного академика?
Гоги гневно засопел. Собеседник Гоги в отчаянии постучал ногтем по стеклышку часов.
- Отстань, Анзор! - Гоги грохнул по столешнице кулаком, так что подскочила пустая пивная кружка. - Все время вспоминаю, даже вспотел, батоно!
Кошкоедов с трудом продавил улыбку сквозь свою депрессию, отхлебнул пиво и сморщился, оно здесь было жидкое, явно разбавленное.
- Не хотите - не пейте, нам мороки меньше, - кричала нервная буфетчица, обращаясь к недовольным.
Кошкоедов угрюмо смотрел на пиво и напряженно думал о том, какими мерами, включая, репрессивные, можно улучшить его качество. По конституции, как потребитель, он имел полное право требовать качественную продукцию. Вдруг пиво, на его глазах, начало медленно менять свой цвет. В верхней части кружки сосредотачивалась темная фракция, в нижней части светлая, похожая на водопроводную воду. Он осторожно сделал глоток, темная фракция имела превосходный пивной вкус. Мысленно, флюидами он отделил пиво от воды. Внезапно он почувствовал себя могучим, грудь распирало, некие тайные силы возносили его в облака.
- Извините, дорогой товарищ, - обратился к нему Анзор, - может быть вы
помните год рождения Миклухо - Маклая?
- Что? - Кошкоедов вернулся на землю. - Нет, cходите в библиотеку и
посмотрите в энциклопедии.
- Времени нет, - пробасил Гоги. - Пропадаем мы.
- Отгадываете кроссворд?
- Какой кроссворд!? - вскричал Анзор, - Гоги поставил чемодан в
автоматическую камеру хранения, набрал цифры...
Гоги перебил его:
- Цифры соответствовали году рождения известного ученого. Фамилию
ученого помню - Миклухо - Маклай, а год рождения забыл....
- Поезд отходит через пятнадцать минут! - прошептал Анзор, драматично воздевая руки к потолку. - Что делать, что делать, господи?
- Идем, - вдруг сказал Кошкоедов, и не дожидаясь реакции грузин, устремился в камеру хранения. Гоги и Анзор, сгибаясь под тяжестью рюкзаков последовали за ним. Минуту Кошкоедов в раздумье стоял перед ячейкой, разглядывая ее дверцу, на которой какой-то писатель нацарапал гвоздем самое популярное в русской лексике трехбуквенное слово.
- Четыре диска в замке.... На каждом десять цифр.... Это... Это сто
тысяч возможных комбинаций.... Если не попаду с первого раза завоет
сирена, появится милиция.... - с холодным спокойствием рассуждал Кошкоедов. Он не любил иметь дело с милицией, Анзор и Гоги, наверное, тоже. Кошкоедов набрал в грудь побольше воздуха и с железной решимостью начал поворачивать диски замка. Что-то подсказывало ему, что искомое сочетание цифр: 1846. Дверца со скрипом отворилась. Грузины ахнули. Анзор схватил чемодан и как-то боком, неуклюже, засеменил к выходу. Гоги достал из рюкзака полиэтиленовую бутыль с вином и второпях сунул ее Кошкоедову.
- “Кинзмараули”, - сказал он, - возьми, генацвале, хорошее вино, привезли
продавать. Пей на здоровье.
Уже скрываясь в длинном коридоре, Гоги прокричал неопределенно:
- Будешь в Кобулети, заходи-и.
Прижимая бутыль локтем к правому боку, Кошкоедов побрел домой. Даже наличие солнечного “Кинзмараули”, не рассеяло его тоскливого настроения. Во дворе дома ему повстречался Проходимов, сосед и сотрудник секретной лаборатории, который недавно вернулся из США, где гостил у своего дядюшки американского ветеринара. Кошкоедов предваряя выражения соболезнования, вдруг решил рассказать этому счастливчику о внезапно открывшихся в нем удивительных способностях. Может быть хотел доказать сам себе, что новые, экзотические возможности это вполне эквивалентная замена браку.
Дома у Проходимова Кошкоедов поставил бутыль на кухонный стол и начал демонстрировать свое умение. Он уселся перед бутылью и устремил на нее пристальный взгляд гипнотизера. Лоб его покрылся испариной, потом остатки рыжих волос на голове встали дыбом, но жидкость в бутыли не изменила своей первоначальной неподвижности. Проходимов уже начал скучать, наблюдая этот антинаучный опыт, результат которого, естественно, будет отрицательный, в чем он нисколько не сомневался. Он исподтишка зевнул носом, не раскрывая рта и не меняя заинтересованного выражения лица. Вдруг Кошкоедов, не отрывая взгляда от бутыли, наклонился вперед и схватился за ногу, лицо его исказила гримаса страдания. В этой позе он застыл, напоминая Проходимову еретика, которого отцы - инквизиторы подвергают коварной пытке “испанским сапожком”. Наконец, внизу бутыли появилась светлая прослойка воды. Она постепенно увеличивалась, оттесняя вверх небольшое количество вина темнокрасного цвета.
- Фифти - фифти. - облегченно заметил Кошкоедов, завершая процесс разделения.
- Невероятно, - недоверчиво произнес Проходимов.
- Достоверно, - обиделся Кошкоедов. - Вот вино, а вот вода. Факт.
- Я понял! - вдруг закричал Проходимов. - Ты “невероятное” превращаешь
в “достоверное”. Вино и вода смешиваются благодаря диффузии, это
случайный процесс, который осуществляется с большой долей
вероятности. А вот обратная диффузия, то есть саморазделение смеси
процесс невероятный.
- Случайный процесс с ничтожной долей вероятности. - уточнил Кошкоедов.
- Верно. А ты... - Проходимов осекся и удивленно уставился на Кошкоедова, как будто впервые увидел его конопатую физиономию.
- Ну, ну, - подбодрил его Кошкоедов.
- А ты как Христос, но только наоборот, - продолжил Проходимов.
- Как это? - остолбенел Кошкоедов.
- Христос извлекал вино из воды, а ты воду из вина.
- А, а ... - успокоился Кошкоедов. - Экстрасенс я.
Проходимов предусмотрительно перелил вино в кувшин, оставив на дне бутыли изрядную толику розовой водички.
- Чтобы не перемешалось обратно, - пояснил он.
- За тебя, - произнес Проходимов, когда они с энтузиазмом сдвинули стаканы.
Весь следующий день Проходимов готовился к решающему эксперименту. Несколько листов ватмана он раскроил на тысячу одинаковых квадратиков и на каждом написал букву алфавита. Причем на 90 из них он написал букву “О”, на 72 букву “Е”, на 175 ничего (это обозначало пробел), на двух квадратиках букву “Ф” и т. д. Такое распределение букв по квадратикам соответствовало частоте их появления в русской речи. Вечером все квадратики Проходимов опустил в кастрюлю и перемешал. Перед кастрюлей он посадил Кошкоедова с завязанными глазами. Тот должен был вытаскивать квадратики и передавать их Проходимову, последний, раскладывая квадратики на столе, по порядку их появления из кастрюли, надеялся получить некий осмысленный текст. При первой попытке буквы сложились в странную фразу:
“ПОКАК ПОТ ДУРНОСКАКА НАКОНЕПНО ЗНЕ СТВОЛОВИЛ СЕ ТВОЙ ОБНИАВ”, в которой друзья тщетно искали какое-нибудь подобие смысла. Во второй попытке получилось нечто похожее на изречение лихого древнерусского бражника:
“ВЕСЕЛ ВРАТЬСЯ НЕ СУХОМ И НЕПО И КОРКО”.
Лишь с третьей попытки образовалась четкая фраза, полная смысла и динамики:
“В БОРЬБЕ ОБРЕТЕШЬ ТЫ СЧАСТЬЕ СВОЕ”.
- Старик! - воскликнул Проходимов, прикладывая руку к сердцу, -
Ты гений! Вероятность появления осмысленного текста один к
четыреста миллиардам, то есть необходимо сделать четыреста
миллиардов попыток....
- Это тебе необходимо четыреста миллиардов попыток, а мне только
три, - надменно произнес побледневший Кошкоедов.
- Где применить необычайные способности Кошкоедова? - рассуждал за ужином Проходимов. - Например, он может служить в городской инспекции
качества товаров. Будет отделять масло от маргарина и бензин от
солярки.
- Мелко, - жуя котлету, возразил Андрей Иванович. - Он должен
влиять на социальные процессы. По плечу ли ему задержать распад
Советского Союза?
Тесть парил в стратосфере и любил на досуге рассуждать о проблемах геополитики. Они заспорили. Проходимов утверждал, что распад неизбежен, поэтому является по сути своей достоверным событием, реализация которого только дело времени, а Кошкоедов может влиять лишь на случайные, вероятностные события. Тесть возражал, доказывая, что в основе всех социальных потрясений лежат именно случайные события.
- Если матросам “Потемкина” дали бы хорошее мясо на ужин, а не
протухшее, было бы восстание? - ехидно спросил тесть, подозрительно рассматривая наколотый на вилку кусок котлеты.
- Мясо свежее, первой категории, - обиделась Шура, заметив подозрительный взгляд Андрея Ивановича. - А ваш Кошкоедов должен играть в “Спортлото”, вот достойное применение его талантам.
Проходимов и Андрей Иванович переглянулись. Практичный ум жены всегда восхищал Проходимова.
Скучая, Кошкоедов лежал на диване в своей неприбранной квартире и развлекался тем, что усилием мозга бесцельно разделял масляную краску на пигмент и олифу, которые через полчаса перемешивались снова. Он не знал, как с пользой употребить открывшиеся в нем чудесные способности. Этот дар богов казался ему бесполезным с практической точки зрения.
- Эх, в казино бы.... Там бы я смог разбогатеть на законных основаниях
и даже в конвертируемой валюте. А здесь... - Кошкоедов махнул рукой и горько вздохнул, потому что подобного заведения в Членске не было, а ближайшее находилось в Лас - Вегасе, штат Невада.
Мысленным взором, как космонавт с орбиты, он охватил четверть поверхности земного шара. Он ясно видел сияющие казино Лас - Вегаса, Атланты и Нассау, чопорное казино Монте - Карло, россыпь грязноватых казино Макао.... Ах казино, казино.... Резкий звонок, неожиданно разрушил этот фантастический мираж. Кошкоедов открыл дверь. На пороге стояли, запыхавшиеся от быстрой ходьбы Проходимов и Андрей Иванович.
- “Спортлото”, - еле переводя дыхание выдохнул Проходимов.
- Казино. - взволнованно ответил Кошкоедов. - Проходите.
Совещание закончилось быстро, единомышленники решили образовать кооператив, который по предложению Кошкоедова назвали:
“Предприятие эксплуатирующее способности Кошкоедова,” сокращенно “ПЭСК”. В дальнейшем грубое слово “эксплуатирующее” было заменено на более интеллигентное “использующее” и кооператив получил аббревиатуру “ПИСК”. В кооперативе Кошкоедову отводилась роль локомотива, Проходимов выполнял функции машиниста, так как ему досталась должность генерального директора. Андрей Иванович, если и дальше пользоваться путейской терминологией, получил должность обер-кондуктора, ибо стал заместителем генерального директора по быту и кадрам.
- Будете осуществлять менеджмент. - пояснил Кошкоедов.
- Чем? - спросил дотошный Андрей Иванович.
- Не “чем”, а “чего”, - поправил его Проходимов. - Быта и кадров.
Шуре, которая работала в отделе взаимозачетов велосипедного завода, заочно отвели роль бухгалтера и специалиста по бартеру, потому - что Кошкоедов поставил всех в тупик, заявив не без основания:
- А что если с нами за услуги будут расплачиваться паровыми
молотилками.
Под услугами он подразумевал санкционированное вскрытие cейфов и автоматических камер хранения.
Cложив карманные деньги, купили билеты “Спортлото”. Эта игра позволяла сколотить начальный капитал, с которым уже можно ехать в Америку, чтобы потрошить тамошние казино. Много было споров из-за того как делить выигрыш. Проблема заключалась в том, что результаты тиража “Спортлото”, обычно, публиковались через полгода после начала распространения билетов, а за этот период много воды утечет. Андрей Иванович, например, собирался отправиться в командировку по делам лютеранской общины. Проходимов снова намылился в Америку. Кошкоедов вообще не знал что будет с ним через полгода.
- Зачем делить - высказался осторожный Андрей Иванович, - к чему нам
эксцессы. Заполним идентично три билета на три фамилии и пошлем,
каждый получит свою долю независимо от других. Так и сделали.
Шесть чисел в этом тираже угадало сразу четыре человека, такого еще не было за всю двадцатилетнюю историю “Спортлото”. Счастливчиками оказались три гражданина из города Членска, а также житель Биробиджана Зильбергиссер. Комиссия в составе пяти математиков кандидатов и докторов наук, проанализировав ситуацию, пришла к выводу что она ирреальна. Не в каждом тираже “Спортлото” участникам удается угадать 6 чисел из 49, ибо вероятность появления этого события равна отношению единицы к тринадцати миллионам девятьсот восемьдесят трем тысячам восемьсот шестнадцати, а уж повторение его четыре раза в одном тираже абсолютно невозможно с точки зрения теории вероятностей, следовательно, здесь замешаны силы весьма далекие от чистой математики. Тираж аннулировали со скандалом и Спорткомитет попал в сферу пристального внимания московских чекистов. Особенное подозрение у них вызвал житель далекого Биробиджана гражданин Зильбергиссер. Чекистов насторожил тот факт, что среди служащих комитета оказался бухгалтер по фамилии Зильбер, а само здание, в котором находился комитет, обслуживала бригада сантехников, в которую входил некий Вован Гиссер, вернувшийся недавно из мест лишения свободы. Специалисты из отдела по борьбе с экономическими преступлениями КГБ города Членска допрашивали также Кошкоедова, Проходимова и Андрея Ивановича, но связей со Спорткомитетом обнаружено не было. С Андреем Ивановичем беседовал даже психолог в штатском. Этот ловец человеческих душ задавал, казалось, самые простые, безобидные вопросы. Например:
- Любите вы кошек?
- Уважаю, - ответил Андрей Иванович.
Члены кооператива, словно заговорщики, перемигиваясь и многозначительно улыбаясь, терпеливо ждали следующий тираж, но он все не появлялся, возможно, тот злополучный был последним и “Спортлото” приказало долго жить. Пока ждали, Шура познакомила Кошкоедова со своей подругой Люсей и тот, вопреки категорическому мнению членов кооператива, женился и стал вести жизнь обыкновенного бюргера. Стирал белье, возился на кухне и по субботам ходил на ярмарку за покупками, кроме того почти каждую ночь он расходовал энергию на супружеском ложе. Люся слыла экономной хозяйкой и во всю эксплуатировала удивительные способности супруга. Молоко Кошкоедов разделял на сливки и обрат. Из сливок Люся элементарно получала сметану, а на обрате выпекала домашний хлеб. Таким образом, самодельная сметана им обходилась в два раза дешевле магазинной. У Кошкоедова округлился животик, но с каждым разом разделение продуктов давалось ему всю труднее и труднее. Во время процесса Люся покидала кухню, она не могла видеть гримасы и страдания супруга. В тепле семейных отношений талант Кошкоедова постепенно испарялся, словно влага в знойных песках Каракумов, что весьма тревожило Проходимова и Андрея Ивановича. Однажды, зайдя по делам, они присутствовали при попытке Кошкоедова управлять хаотическим движением молекул. Он гипнотизировал банку с молоком, совершал над ней пассы, гримасничал и даже что-то шептал, бросая косые взгляды в сторону членов кооператива. Но молоко упорно не желало делиться на фракции. Кошкоедов откинулся на спинку стула, прикрыл глаза и, как усталый орел, втянул голову в плечи. Повисла тягучая пауза. Из кухонного крана с ритмичностью метронома капала холодная вода.
- Шерш ля фам, товарищ. - недоброжелательно произнес Проходимов. Андрей Иванович же многозначительно молчал, выбивая пальцами дробь, отдаленно напоминающую траурный марш Фредерика Шопена.
Владимир Фельзенштейн
От Кошкоедова ушла жена и этот чудак, вместо того, чтобы возликовать, погрузился в депрессию. Одиночество, а возможно и депрессия обострили все его чувства. Ему казалось, что он, как царь Соломон, понимает язык животных, по крайней мере, котов орущих ночами на крыше он понимал очень хорошо. Часами он бесцельно бродил по городу, толкался в магазинах, заходил в фойе пустующих кинотеатров, задумчиво лицезрел горожан и вот теперь, оказавшись в привокзальном буфете, наблюдал, как два грузина в каракулевых кепках оживленно шептались за соседним столиком. Их носатые тени, словно встревоженные птицы, порхали по белой стене:
- Гоги, Гоги.
- А?
- Ты вспомнил год рождения Миклухо - Маклая?
Кошкоедов не разобрал ответ, но через минуту опять послышался тот же голос:
- Гоги, ты вспомнил, наконец, год рождения этого почтенного академика?
Гоги гневно засопел. Собеседник Гоги в отчаянии постучал ногтем по стеклышку часов.
- Отстань, Анзор! - Гоги грохнул по столешнице кулаком, так что подскочила пустая пивная кружка. - Все время вспоминаю, даже вспотел, батоно!
Кошкоедов с трудом продавил улыбку сквозь свою депрессию, отхлебнул пиво и сморщился, оно здесь было жидкое, явно разбавленное.
- Не хотите - не пейте, нам мороки меньше, - кричала нервная буфетчица, обращаясь к недовольным.
Кошкоедов угрюмо смотрел на пиво и напряженно думал о том, какими мерами, включая, репрессивные, можно улучшить его качество. По конституции, как потребитель, он имел полное право требовать качественную продукцию. Вдруг пиво, на его глазах, начало медленно менять свой цвет. В верхней части кружки сосредотачивалась темная фракция, в нижней части светлая, похожая на водопроводную воду. Он осторожно сделал глоток, темная фракция имела превосходный пивной вкус. Мысленно, флюидами он отделил пиво от воды. Внезапно он почувствовал себя могучим, грудь распирало, некие тайные силы возносили его в облака.
- Извините, дорогой товарищ, - обратился к нему Анзор, - может быть вы
помните год рождения Миклухо - Маклая?
- Что? - Кошкоедов вернулся на землю. - Нет, cходите в библиотеку и
посмотрите в энциклопедии.
- Времени нет, - пробасил Гоги. - Пропадаем мы.
- Отгадываете кроссворд?
- Какой кроссворд!? - вскричал Анзор, - Гоги поставил чемодан в
автоматическую камеру хранения, набрал цифры...
Гоги перебил его:
- Цифры соответствовали году рождения известного ученого. Фамилию
ученого помню - Миклухо - Маклай, а год рождения забыл....
- Поезд отходит через пятнадцать минут! - прошептал Анзор, драматично воздевая руки к потолку. - Что делать, что делать, господи?
- Идем, - вдруг сказал Кошкоедов, и не дожидаясь реакции грузин, устремился в камеру хранения. Гоги и Анзор, сгибаясь под тяжестью рюкзаков последовали за ним. Минуту Кошкоедов в раздумье стоял перед ячейкой, разглядывая ее дверцу, на которой какой-то писатель нацарапал гвоздем самое популярное в русской лексике трехбуквенное слово.
- Четыре диска в замке.... На каждом десять цифр.... Это... Это сто
тысяч возможных комбинаций.... Если не попаду с первого раза завоет
сирена, появится милиция.... - с холодным спокойствием рассуждал Кошкоедов. Он не любил иметь дело с милицией, Анзор и Гоги, наверное, тоже. Кошкоедов набрал в грудь побольше воздуха и с железной решимостью начал поворачивать диски замка. Что-то подсказывало ему, что искомое сочетание цифр: 1846. Дверца со скрипом отворилась. Грузины ахнули. Анзор схватил чемодан и как-то боком, неуклюже, засеменил к выходу. Гоги достал из рюкзака полиэтиленовую бутыль с вином и второпях сунул ее Кошкоедову.
- “Кинзмараули”, - сказал он, - возьми, генацвале, хорошее вино, привезли
продавать. Пей на здоровье.
Уже скрываясь в длинном коридоре, Гоги прокричал неопределенно:
- Будешь в Кобулети, заходи-и.
Прижимая бутыль локтем к правому боку, Кошкоедов побрел домой. Даже наличие солнечного “Кинзмараули”, не рассеяло его тоскливого настроения. Во дворе дома ему повстречался Проходимов, сосед и сотрудник секретной лаборатории, который недавно вернулся из США, где гостил у своего дядюшки американского ветеринара. Кошкоедов предваряя выражения соболезнования, вдруг решил рассказать этому счастливчику о внезапно открывшихся в нем удивительных способностях. Может быть хотел доказать сам себе, что новые, экзотические возможности это вполне эквивалентная замена браку.
Дома у Проходимова Кошкоедов поставил бутыль на кухонный стол и начал демонстрировать свое умение. Он уселся перед бутылью и устремил на нее пристальный взгляд гипнотизера. Лоб его покрылся испариной, потом остатки рыжих волос на голове встали дыбом, но жидкость в бутыли не изменила своей первоначальной неподвижности. Проходимов уже начал скучать, наблюдая этот антинаучный опыт, результат которого, естественно, будет отрицательный, в чем он нисколько не сомневался. Он исподтишка зевнул носом, не раскрывая рта и не меняя заинтересованного выражения лица. Вдруг Кошкоедов, не отрывая взгляда от бутыли, наклонился вперед и схватился за ногу, лицо его исказила гримаса страдания. В этой позе он застыл, напоминая Проходимову еретика, которого отцы - инквизиторы подвергают коварной пытке “испанским сапожком”. Наконец, внизу бутыли появилась светлая прослойка воды. Она постепенно увеличивалась, оттесняя вверх небольшое количество вина темнокрасного цвета.
- Фифти - фифти. - облегченно заметил Кошкоедов, завершая процесс разделения.
- Невероятно, - недоверчиво произнес Проходимов.
- Достоверно, - обиделся Кошкоедов. - Вот вино, а вот вода. Факт.
- Я понял! - вдруг закричал Проходимов. - Ты “невероятное” превращаешь
в “достоверное”. Вино и вода смешиваются благодаря диффузии, это
случайный процесс, который осуществляется с большой долей
вероятности. А вот обратная диффузия, то есть саморазделение смеси
процесс невероятный.
- Случайный процесс с ничтожной долей вероятности. - уточнил Кошкоедов.
- Верно. А ты... - Проходимов осекся и удивленно уставился на Кошкоедова, как будто впервые увидел его конопатую физиономию.
- Ну, ну, - подбодрил его Кошкоедов.
- А ты как Христос, но только наоборот, - продолжил Проходимов.
- Как это? - остолбенел Кошкоедов.
- Христос извлекал вино из воды, а ты воду из вина.
- А, а ... - успокоился Кошкоедов. - Экстрасенс я.
Проходимов предусмотрительно перелил вино в кувшин, оставив на дне бутыли изрядную толику розовой водички.
- Чтобы не перемешалось обратно, - пояснил он.
- За тебя, - произнес Проходимов, когда они с энтузиазмом сдвинули стаканы.
Весь следующий день Проходимов готовился к решающему эксперименту. Несколько листов ватмана он раскроил на тысячу одинаковых квадратиков и на каждом написал букву алфавита. Причем на 90 из них он написал букву “О”, на 72 букву “Е”, на 175 ничего (это обозначало пробел), на двух квадратиках букву “Ф” и т. д. Такое распределение букв по квадратикам соответствовало частоте их появления в русской речи. Вечером все квадратики Проходимов опустил в кастрюлю и перемешал. Перед кастрюлей он посадил Кошкоедова с завязанными глазами. Тот должен был вытаскивать квадратики и передавать их Проходимову, последний, раскладывая квадратики на столе, по порядку их появления из кастрюли, надеялся получить некий осмысленный текст. При первой попытке буквы сложились в странную фразу:
“ПОКАК ПОТ ДУРНОСКАКА НАКОНЕПНО ЗНЕ СТВОЛОВИЛ СЕ ТВОЙ ОБНИАВ”, в которой друзья тщетно искали какое-нибудь подобие смысла. Во второй попытке получилось нечто похожее на изречение лихого древнерусского бражника:
“ВЕСЕЛ ВРАТЬСЯ НЕ СУХОМ И НЕПО И КОРКО”.
Лишь с третьей попытки образовалась четкая фраза, полная смысла и динамики:
“В БОРЬБЕ ОБРЕТЕШЬ ТЫ СЧАСТЬЕ СВОЕ”.
- Старик! - воскликнул Проходимов, прикладывая руку к сердцу, -
Ты гений! Вероятность появления осмысленного текста один к
четыреста миллиардам, то есть необходимо сделать четыреста
миллиардов попыток....
- Это тебе необходимо четыреста миллиардов попыток, а мне только
три, - надменно произнес побледневший Кошкоедов.
- Где применить необычайные способности Кошкоедова? - рассуждал за ужином Проходимов. - Например, он может служить в городской инспекции
качества товаров. Будет отделять масло от маргарина и бензин от
солярки.
- Мелко, - жуя котлету, возразил Андрей Иванович. - Он должен
влиять на социальные процессы. По плечу ли ему задержать распад
Советского Союза?
Тесть парил в стратосфере и любил на досуге рассуждать о проблемах геополитики. Они заспорили. Проходимов утверждал, что распад неизбежен, поэтому является по сути своей достоверным событием, реализация которого только дело времени, а Кошкоедов может влиять лишь на случайные, вероятностные события. Тесть возражал, доказывая, что в основе всех социальных потрясений лежат именно случайные события.
- Если матросам “Потемкина” дали бы хорошее мясо на ужин, а не
протухшее, было бы восстание? - ехидно спросил тесть, подозрительно рассматривая наколотый на вилку кусок котлеты.
- Мясо свежее, первой категории, - обиделась Шура, заметив подозрительный взгляд Андрея Ивановича. - А ваш Кошкоедов должен играть в “Спортлото”, вот достойное применение его талантам.
Проходимов и Андрей Иванович переглянулись. Практичный ум жены всегда восхищал Проходимова.
Скучая, Кошкоедов лежал на диване в своей неприбранной квартире и развлекался тем, что усилием мозга бесцельно разделял масляную краску на пигмент и олифу, которые через полчаса перемешивались снова. Он не знал, как с пользой употребить открывшиеся в нем чудесные способности. Этот дар богов казался ему бесполезным с практической точки зрения.
- Эх, в казино бы.... Там бы я смог разбогатеть на законных основаниях
и даже в конвертируемой валюте. А здесь... - Кошкоедов махнул рукой и горько вздохнул, потому что подобного заведения в Членске не было, а ближайшее находилось в Лас - Вегасе, штат Невада.
Мысленным взором, как космонавт с орбиты, он охватил четверть поверхности земного шара. Он ясно видел сияющие казино Лас - Вегаса, Атланты и Нассау, чопорное казино Монте - Карло, россыпь грязноватых казино Макао.... Ах казино, казино.... Резкий звонок, неожиданно разрушил этот фантастический мираж. Кошкоедов открыл дверь. На пороге стояли, запыхавшиеся от быстрой ходьбы Проходимов и Андрей Иванович.
- “Спортлото”, - еле переводя дыхание выдохнул Проходимов.
- Казино. - взволнованно ответил Кошкоедов. - Проходите.
Совещание закончилось быстро, единомышленники решили образовать кооператив, который по предложению Кошкоедова назвали:
“Предприятие эксплуатирующее способности Кошкоедова,” сокращенно “ПЭСК”. В дальнейшем грубое слово “эксплуатирующее” было заменено на более интеллигентное “использующее” и кооператив получил аббревиатуру “ПИСК”. В кооперативе Кошкоедову отводилась роль локомотива, Проходимов выполнял функции машиниста, так как ему досталась должность генерального директора. Андрей Иванович, если и дальше пользоваться путейской терминологией, получил должность обер-кондуктора, ибо стал заместителем генерального директора по быту и кадрам.
- Будете осуществлять менеджмент. - пояснил Кошкоедов.
- Чем? - спросил дотошный Андрей Иванович.
- Не “чем”, а “чего”, - поправил его Проходимов. - Быта и кадров.
Шуре, которая работала в отделе взаимозачетов велосипедного завода, заочно отвели роль бухгалтера и специалиста по бартеру, потому - что Кошкоедов поставил всех в тупик, заявив не без основания:
- А что если с нами за услуги будут расплачиваться паровыми
молотилками.
Под услугами он подразумевал санкционированное вскрытие cейфов и автоматических камер хранения.
Cложив карманные деньги, купили билеты “Спортлото”. Эта игра позволяла сколотить начальный капитал, с которым уже можно ехать в Америку, чтобы потрошить тамошние казино. Много было споров из-за того как делить выигрыш. Проблема заключалась в том, что результаты тиража “Спортлото”, обычно, публиковались через полгода после начала распространения билетов, а за этот период много воды утечет. Андрей Иванович, например, собирался отправиться в командировку по делам лютеранской общины. Проходимов снова намылился в Америку. Кошкоедов вообще не знал что будет с ним через полгода.
- Зачем делить - высказался осторожный Андрей Иванович, - к чему нам
эксцессы. Заполним идентично три билета на три фамилии и пошлем,
каждый получит свою долю независимо от других. Так и сделали.
Шесть чисел в этом тираже угадало сразу четыре человека, такого еще не было за всю двадцатилетнюю историю “Спортлото”. Счастливчиками оказались три гражданина из города Членска, а также житель Биробиджана Зильбергиссер. Комиссия в составе пяти математиков кандидатов и докторов наук, проанализировав ситуацию, пришла к выводу что она ирреальна. Не в каждом тираже “Спортлото” участникам удается угадать 6 чисел из 49, ибо вероятность появления этого события равна отношению единицы к тринадцати миллионам девятьсот восемьдесят трем тысячам восемьсот шестнадцати, а уж повторение его четыре раза в одном тираже абсолютно невозможно с точки зрения теории вероятностей, следовательно, здесь замешаны силы весьма далекие от чистой математики. Тираж аннулировали со скандалом и Спорткомитет попал в сферу пристального внимания московских чекистов. Особенное подозрение у них вызвал житель далекого Биробиджана гражданин Зильбергиссер. Чекистов насторожил тот факт, что среди служащих комитета оказался бухгалтер по фамилии Зильбер, а само здание, в котором находился комитет, обслуживала бригада сантехников, в которую входил некий Вован Гиссер, вернувшийся недавно из мест лишения свободы. Специалисты из отдела по борьбе с экономическими преступлениями КГБ города Членска допрашивали также Кошкоедова, Проходимова и Андрея Ивановича, но связей со Спорткомитетом обнаружено не было. С Андреем Ивановичем беседовал даже психолог в штатском. Этот ловец человеческих душ задавал, казалось, самые простые, безобидные вопросы. Например:
- Любите вы кошек?
- Уважаю, - ответил Андрей Иванович.
Члены кооператива, словно заговорщики, перемигиваясь и многозначительно улыбаясь, терпеливо ждали следующий тираж, но он все не появлялся, возможно, тот злополучный был последним и “Спортлото” приказало долго жить. Пока ждали, Шура познакомила Кошкоедова со своей подругой Люсей и тот, вопреки категорическому мнению членов кооператива, женился и стал вести жизнь обыкновенного бюргера. Стирал белье, возился на кухне и по субботам ходил на ярмарку за покупками, кроме того почти каждую ночь он расходовал энергию на супружеском ложе. Люся слыла экономной хозяйкой и во всю эксплуатировала удивительные способности супруга. Молоко Кошкоедов разделял на сливки и обрат. Из сливок Люся элементарно получала сметану, а на обрате выпекала домашний хлеб. Таким образом, самодельная сметана им обходилась в два раза дешевле магазинной. У Кошкоедова округлился животик, но с каждым разом разделение продуктов давалось ему всю труднее и труднее. Во время процесса Люся покидала кухню, она не могла видеть гримасы и страдания супруга. В тепле семейных отношений талант Кошкоедова постепенно испарялся, словно влага в знойных песках Каракумов, что весьма тревожило Проходимова и Андрея Ивановича. Однажды, зайдя по делам, они присутствовали при попытке Кошкоедова управлять хаотическим движением молекул. Он гипнотизировал банку с молоком, совершал над ней пассы, гримасничал и даже что-то шептал, бросая косые взгляды в сторону членов кооператива. Но молоко упорно не желало делиться на фракции. Кошкоедов откинулся на спинку стула, прикрыл глаза и, как усталый орел, втянул голову в плечи. Повисла тягучая пауза. Из кухонного крана с ритмичностью метронома капала холодная вода.
- Шерш ля фам, товарищ. - недоброжелательно произнес Проходимов. Андрей Иванович же многозначительно молчал, выбивая пальцами дробь, отдаленно напоминающую траурный марш Фредерика Шопена.